«Гремящий» считает самым известным в серии эсминцев «7».
В июле вышел новый номер (№ 3-4 за 2021 год) журнала «Известия Русского Севера», с которым издание «Новости Дня 29» сотрудничает уже около десяти лет. По традиции, ссылка на весь номер размещена в конце статьи. В этот раз на страницы «Новости Дня 29» мы публикуем статью, приуроченную к 80-летию прихода в Архангельск первого союзного конвоя Dervish. Это воспоминания члена экипажа легендарного гвардейского эсминца ВМФ СССР «Гремящий», самого известного корабля своей серии (7), всю войну участвовавшего в охранении северных конвоев. Воспоминания записал архангельский журналист Сергей Доморощенов, передаём ему слово.
После окончания факультета журналистики Ленинградского государственного университета я почти 21 год жил в Мезени, хотя ехал туда в 1975 году отработать, как полагалось молодому специалисту, положенные три года. О двадцати тех годах и девяти месяцах ничуть не жалею – потому, в частности, что было у меня там много интересных командировок, много встреч с замечательными людьми.
Один из них – В.И. Лебедев, во время Великой Отечественной войны – матрос гвардейского эскадренного миноносца «Гремящий». Вспомнился мне Виктор Иванович в связи с приближающимся 80-летием прихода в Архангельск пробного союзного конвоя «Дервиш»: 31 августа 1941 года в Архангельске ошвартовались первые транспорты с важнейшими для Советского Союза грузами.
Когда девятнадцатилетний парень из мезенского посёлка Каменка Виктор Лебедев уходил на воинскую службы – в апреле 1942 года – мать заплакала в голос. Но отец, старый солдат, воевавший на Первой мировой, осёк её:
– Не реви! Там, бат, не всех убивают…
В учебном отряде Лебедев учился на палубного комендора – изучал пушки и зенитный автомат. Вступил на узкую палубу «Гремящего», когда на гафеле его только-только взвился гвардейский флаг. Эсминец прославил себя по всему Северному флоту и стал гвардейским из надводных кораблей первым.
Учебные стрельбы по тому времени – роскошь: надо было экономить снаряды. Учиться приходилось в бою. «Боевое крещение» ждать себя не заставило. Лебедев принял его в первом же боевом походе. «Гремящий» пошёл встречать караван транспортов. Немецкие самолёты шли стая за стаей. Четыре бомбы взорвались в воде у борта. Корабль не пострадал: командир А.И. Гурин снова маневрировал успешно.
Бомбардировщики и торпедоносцы, подводные лодки и надводные корабли бросал враг на караваны, которые везли нам оружие, автомашины, лекарства, продовольствие и многое другое. Транспортам нужна была надёжная защита. «Гремящий» их вместе с другими кораблями встречал и сопровождал до порта.
Хотя эсминец был отлично вооружён, но, построенный для плавания во внутренних морях, плохо переносил океанскую качку. И тем не менее экипаж выдерживал любую заваруху.
Фашисты попрятались в норы,
Над ними шумела пурга.
Но залпы лихих комендоров
Везде находили врага.
Нас в яростный бой призывали
Страданья безмерные вдов
И пыльные камни горящих развалин,
И пепел родных городов.
Песня на слова штурмана эсминца Емельяна Иващенко и композитора Евгения Жарковского – и про Виктора Лебедева. И ещё из того же произведения, очень дорогого матросской душе Виктора Ивановича.
Тревожны морские глубины,
И ветры над морем парят;
Пусть дремлют в пучине коварные мины,
«Гремящий» не знает преград.
Композитор писал музыку в море. Когда она стала складываться, он услышал, что ему подпевает матрос Михаил Мелихов. Через годы Евгений Эммануилович вспоминал:
— Много раз и до и после этого дня слышал я свои песни и в хорошем, и в плохом исполнении, но никогда не было у меня такого чувства, как тогда, за раскачивающимся пианино, в тесной кают-компании боевого корабля. В первом исполнителе только что рожденной песни мне слышались напряженное волнение соавтора, заинтересованность в счастливой судьбе песни, слившейся с судьбой самого корабля.
Моряки «Гремящего» полюбили песню. Все их концерты художественной самодеятельности – на берегу, конечно – начинались и завершались песней о родном эсминце. Ее знали и на других кораблях флота.
Песню моряки пели охотно, потому что нет в ней фальши: на счету гвардейского корабля сбитые и повреждённые самолёты, он много раз смело бросался в погоню за подлодками, отгоняя их от транспортов. А в каждой из тех махин только оружия было – на дивизию.
Два года Виктор Иванович Лебедев был то заряжающим пушки, то наводчиком зенитного автомата. Находился в постоянном напряжении, которого требовала конвойная службы.
– Какие у нас были командиры! – восхищался Лебедев. – Антона Иосифовича Гурина матросы «батей» звали, на руках готовы были носить. Старпом Александр Михайлович Васильев ни одного человека на «губу» не отправил, по-своему провинившихся наказывал. Я однажды на рейде вечером на палубе закурил. А он увидел. Позвал к себе в каюту. «Кури», – говорит. «Казбек» протянул, офицерский табак. Я папиросу выкурил. «На ещё». Я и ещё одну выкурил. Он снова «угощает». Я уж больше не мог дымить. Потом он вывел меня из каюты и пенделя дал. «Не кури, – сказал, – по вечерам на палубе». Я на него сердца не держал.
– На каком я корабле воевал! – горжусь, – говорил Виктор Иванович Лебедев, заслуживший медаль Нахимова.
До войны В.И. Лебедев работал конюхом, разнорабочим, бондарем. А после неё «без воды» не смог: трудился мотористом доры Мезенского рыбокомбината, потом — лесхоза.
В заключение стоит привести поэтические строки Валентина Пикуля об эсминцах:
“Где они, легкокрылые корабли с широкой трубой, продутой сквозняком ревущих, как гроза, котельных отсеков? Где они, эти лихие наездники морей, которые из мрака полярной ночи, из любого ненастья вынырнут, поразят и опять сгинут во тьме, свистя оттяжкой антенн и такелажа? …Стоит закрыть глаза, и я снова вижу их как наяву… Вот идёт, горделивый и статный, дивизион-один: «Гремящий», «Громкий» и «Грозный»”.
Эти эсминцы по-прежнему идут горделиво и статно – по волнам истории.
